Shane Kendall

Сегодня должен был быть обычный день, ещё один безнадежный день в череде серых будней. Хогвартс уже давно превратился в казарму, а Кэрроу получили звание генералов. Жестоких и кровожадных, любящих измываться над своими подопечными. И помогало им в этом привилегированное сообщество, а именно Комитет Очистки, куда и входила Шейн Кендалл. Для неё жизнь в школе была более легкой и свободной, как считали многие. Однако дела обстояли совсем не так. Шейн никогда не собиралась принимать на себя обязанности цербера и пользоваться своей палочкой как мечом. Любое её слово, действие, круг общения – все было ограничено взглядами этих самых Кэрроу и других Пожирателей, и не дай Мерлин, кто-то усомнится в её преданности Темному Лорду. Наказание за предательство, за то, что она посмела водить за нос сильных мира сего, было в сто раз страшнее их уроков ЗОТИ, где практиковались темные заклинания на первокурсниках. Один неверный взгляд и она сама окажется на месте подопытной мыши, а машина смерти сотрет её в порошок. И если бы все было именно так, то она давно перестала бы прятать свои настоящие мысли и предпочтения, но страх за мать с отцом брали вверх, и ей приходилось вставать каждый день, чтобы быть мишенью безмолвной ненависти большинства студентов.
Но сегодня в Большом Зале случилось то, что перевернуло обычный порядок дисциплины, то, что взорвало серость весны. Сам Гарри Поттер появился в Зале, спутав планы всем кто там находился, дав надежду угнетаемым и подарив смятение им, притесняющим. Что следовало сделать девочке, которую давно уже тошнило от своей роли надсмотрщика, но которая не могла разорвать свой контракт с Хозяином? Шейн послушно следовала указаниям, надеясь, что всех студентов эвакуируют и позволят вернуться к родителям. Ей бы так хотелось оказаться в родном Дувре, за столом с миссис и мистером Кендалл и слушать по радио тревожные новости с передовой Хогвартса. Но обстоятельства рассматривали совершеннолетних учеников как взрослых участников войны, их поставили в шеренгу, дали знамена и отправили умирать.
Она бежала по лестнице, ведущей в никуда, и частота пульса заглушала все разумные мысли в голове. На чью сторону встать, за кого бороться? За Гарри Поттера, у которого за спиной кучка таких же студентов и надежда на победу или за Темного Лорда, у которого в рукаве все Пожиратели Смерти, оборотни, прочая нечисть и невероятная сила? Если проиграет первый, то ничто не запятнает её семью, останься она в рядах Пожирателей. А если проиграет второй, то наказание будет в разы милосердней со стороны «светлых». Она бежала по лестнице, отбиваясь от летящих заклинаний, не разбирая  «своих» от «чужих», потому как сама не определила кто из них кто. Многие ПС знали девушку в лицо и опускали свои палочки или направляли на других жертв, Шейн не мешала им вершить их дела, но если те начинали произносить заклинания против неё, то смело оборонялась и подстегиваемая страхом произносила Запрещенные заклинания. То же самое было и с другим лагерем, ей до дурноты противно было участвовать в дуэли с учениками любого факультета. Милые, это же Шейн Кендалл, ей позволено было иметь палочку и практиковаться весь 7 курс, её заклинания были в разы сильнее ваших. Но Аваду против сокурсников она не использовала, нет.
Она бежала по лестнице вверх, стараясь избегать каких-либо стычек и надеясь укрыться в каком-нибудь кабинете. Переждать этот ужас и больше не красить руки в чужой крови.
-Профессор..! – Шейн на толику секунды почувствовала облегчение, встретив преподавателя Истории Магии, все-таки их связывали какие-никакие, но отношения. Как хотелось, чтобы эта секунда продлилась подольше, чтобы можно было воскликнуть «Слава Мерлину, теперь я в безопасности», убрать палочку и вверить себя под его опеку, но увы. Настороженный взгляд Макнейра, его рука, держащая за галстук девушку (Живая? Мертвая? Убитая? Им?), другой студент в углу, лежащий рядом с поверженным оборотнем, все это рисовало запутанную и неоднозначную картину. Фамилия Макнейр была очень популярна в кругах Темного Лорда, и хоть Гай не имел черной метки и ни разу не высказывал своих одобрений касательно его политики, но кто знает, что у него было на уме? Вчера он рассказывал ей о мире магглов и водил в кино, а сегодня он мог оказаться ярым приверженцем Того-Кого-Нельзя-Называть.
- Что вы делаете? – Наивно было полагать, что он выложит ей все свои карты, но сейчас было не до высокохудожественных реверансов дипломатических отношений. – На чьей вы стороне? – Рука, чуть было опустившаяся, приняла прежнюю идеальную форму для дуэли. Кисть мягко переходила в деревянную палочку, кончик которой визуально был нацелен точно в переносицу мужчины.

Shane Kendall

- Если вы так думали, значит, вы оказались не правы! - Усмотрев насмешку во фразе учителя, Шейн почувствовала отстраненность и холодность. В столь напряженной обстановке, очень хочется услышать слова одобрения и поддержки, а не циничные, язвительные высказывания. Тем более, молодой человек позволил себе ехидство в отношении Слизерина, и пусть он сам был когда-то на этом факультете, но сейчас зря это сказал. Какая-то злоба возникла внутри девушки, и она поняла, что как бы ей не хотелось, но они с Гаем стояли намного дальше друг от друга, чем предполагала.
Пронзительный крик заставил слизеринку вздрогнуть и повернуть голову в направлении звука. В голову опять роем, с новыми силами, полезли мысли об абсурдности всего происходящего. Что они здесь делают? На её месте могла быть она или любой другой. А за этим криком будет ещё один, и ещё один, и даже не новых жертв, а матери, отца, возлюбленного. Стоит ли какой-либо политический маневр страданий людей и искалеченных судеб?
- На ходу? Куда вы собираетесь, позвольте поинтересоваться? И вас… - Мужчина не стал дожидаться окончания партии напарницы, а повернулся спиной и пошел к одному из коридоров. Это было настолько неожиданно, что Кендалл растерялась и несколько секунд стояла как вкопанная на том же месте. Он так и остался для неё загадкой, не дал ни малейшего намека и запутал ещё больше.  Почему когда звучит фамилия Макнейр становится всегда неуютно? Хочешь-не хочешь, но внутренне ты собираешься и ждешь подвоха с каждым действием, ждешь, что тебя подловят, одурачат, застанут врасплох.  Шейн предполагала, что никогда в жизни не разберется в их отношениях, поэтому даже не пыталась в них влезть. Она проводила с ним больше времени, чем кто-либо другой из студентов, но это не дало преимущества  знать его лучше. Как обычно, он поставил её в тупик – перед нацеленной палочкой, он разворачивается, обнажая тыл. Что это? Отчаянная легкомысленность или безрассудное доверие? Девочкам всегда хочется верить в лучшее. Чуть неуверенно, но Кендалл начинает двигаться за учителем, в конце концов, она пыталась найти какое-нибудь убежище и может Гай ей в этом поможет?
- Вы так и не ответили на вопрос – на чьей вы стороне? Я не попадусь на вашу удочку уйти от ответа. – Шейн следовала за спиной и разговаривала тоже с ней. – У вас три варианта: за Поттера, за Того-Кого-Нельзя-Называть и за победителя. Равнодушных в этой войне не будет. – Чем дальше они шли, тем тише становилось вокруг. За спиной ещё довольно громко раздавались выкрики проклятий и защитных заклинаний, стены и пол сотрясался от колебаний и взрывных волн, но сейчас все эти звуки не били по ушам. – Впрочем,  сейчас у меня другой вопрос – куда мы идем? Профессор Макнейр?!
Вместо слов, которые может быть Гай и произнес, Шейн увидела, как в стене образовывается дверь. Выручай-комната! Точно, ей следовало сразу подумать об этом месте. Девушка даже развеселилась и улыбнулась, с нетерпением проскальзывая внутрь комнаты. Тут было очень тихо. Помещение было отнюдь не большое, но напоминало личные покои маггловских коронованных особ, которые она видела в книжках. Тяжелые гардины, старинное бюро,  диван на изогнутых ножках, кофейный столик, рядом стояла ширма, за которой находилось что-то ещё.  Все было выполнено в приятных золото-коричневых тонах. Но как только первое впечатление и волнение спали, Кендалл осознала, что находится тет-а-тет с тем самым жуликом-Макнейром. И самое печальное, что поддавшись его галантности, она первая вошла в комнату,  и сейчас он стоял у неё за спиной. Возможно уже растягивая губы в усмешке и произнося «Авада Кедавра». Шейн резко обернулась, выставляя свою палочку. Может ещё не поздно..

Shane Kendall

-Да плевать я хотела на идеи! Я уже сыта по горло ими! – Услышав идеальные слова о свободе, возможности выбора и прочем, Шейн уже не могла контролировать свои эмоции, ей было так жаль себя. В глазах стало неимоверно горячо, и картинка перестала быть четкой, поплыв. – Мне всего 17 лет, я должна пить виски целыми днями и трахаться со всеми подряд! А что мне приходится? Отрабатывать темную магию на детишках, словно из меня решили сделать солдата! – Девушка ни на секунду не выпускала мужчину с траектории своей палочки, пусть даже сейчас она находилась в нервном состоянии. Пожалуй, это чуть ли не первый раз за долгое время, когда она высказывала кому-либо свои мысли. Настоящие мысли. Ведь раньше даже думать обо всем этом было опасно. – Я хочу вернуться домой, к себе, в Дувр, обнять маму и папу. А что потом? Слуги Того-Кого-Нельзя-Называть придут и убьют их, чтобы доказать свою силу? Кто из нас виноват, что отцу пришлось помогать этим ублюдкам, и теперь мы все тонем в этом болоте? Если я смоюсь из Хогвартса, и они победят, то не оставят мою семью в покое пока не найдут меня! Вы бы хотели унижений и пыток для тех, кого вы любите, если в мире вообще такие есть? Я не хочу! – Сорвавшись на крик, девушка уже не могла остановиться выплескивать накипевшее в душе. Пусть это походило на истерику, и Макнейр подумает о ней, как о потерявшейся маленькой, глупой девчонке, теперь ей уже было все равно. Они никогда не рассматривали свои отношения, как далекоидущие, но тем не менее, для Шейн, этот человек был не на последнем месте. – Я очень надеюсь, что каким-то чудом победит Поттер, в таком случае нас ожидает разорение, может тюрьма, но мы будем здесь, на земле, вместе, не боясь за каждый вздох. Если же он проиграет, нам придется и дальше идти по головам, заткнувшись, как марионетки, и каждую ночь метаться в постели от собственных кошмаров, дрожать, как лист на ветру, за родных и подавившись своими принципами, пытаться выжить. А вам плевать на это, потому что у вас ни двора, ни кола! Удобно всех высмеивать и поучать, когда нет ничего за душой! – Интересный поворот сюжета, Кендалл и сама удивилась, как со своей семьи вдруг перескочила на семью любовника. Она никогда не расспрашивала про мать или отца Гая, а он никогда даже не заикался о них. Но за семейными ужинами дома, родители шепотом рассказывали какой ужас представляет собой Вальден Макнейр, и, не дай Мерлин, с ним повстречаться. – Вы сами-то с отцом в каких отношениях, что решили встать в стороне? Гляди-ка, нашелся один, который волен выбирать свой собственный путь! – С какой злостью девушка посмотрела на профессора! У всех в семьях трагедии, все чего-то лишись, кто свободы, кто родных, а он стоит перед ней как джокер и осмеивает их всех! Всех! Словно он вне этого, будто он где-то сохранился и ему все нипочём. Так ли это? Макнейр-старший никак с ним не связан? С таким отцом, наверняка, прорубь драм и секретов. – Да у вас нет никакого права меня лечить! Уверена, что у вас припрятана в рукаве черная правда, которую вы пытаетесь скрыть. Вы просто трус! – Выплюнув последнюю фразу, слизеринка достигла той точки, когда общение словами было уже недостаточным.
-Lishio! –Скорее по привычке, чем она действительно хотела отстегать профессора невидимыми плетями.  Но этого казалось ей недостаточным, и, чувствуя, как бурлит кровь по венам, без оглядки выкрикнула - Ignos Angue Latam! – И с неверием, переходящим в панику, смотрела, как на конце палочки стала образовываться желто-красная точка, перерастающая в огненного монстра.

Shane Kendall

По-настоящему страшно становится, когда кричит человек, не способный на это. Для Шейн образ профессора был устоявшийся. Она считала его холодным, бесчувственным, с извращенным чувством юмора, любителем пощипать самые тонкие струны человеческих душ. Где-то внутри него жил нормальный человек, но та клетка, в которую он был заточен, была столь могуча, что девушка никогда не пыталась её преодолеть. Иногда правда он выглядывал в окошко, и эти моменты Шейн запоминала с особой заботой, словно собирала ландыши на заледенелом лугу. Сейчас Гай был ей отвратителен даже самим фактом своего существования, а особенно тем, что смог влезть в её жизнь. В течение года она верила в то, что делает все правильно, мысль о том, что страдает за родных, делала её крепче, думая о Дувре у неё не опускались руки, а сейчас этот человек, выкрикивая острую правду, уничтожил все мастерски созданные иллюзии. Она поняла, что он хотел ей сказать и, может быть, даже давно пытался, и только собственное упрямство мешало ей разглядеть до смешного простую истину. Но как же сложно признаться себе, что ты не права! Как же сложно принять то, что те самые родные, которых она берегла, попросту плюют на неё, прикрываются ей, они уже предали её памяти. Её злость и отчаяние выливалось в магию, делая дракона сильнее и больше. Если бы не появившийся профессор и его защитный щит, ей самой неслабо бы досталось. Но вот все обошлось, огненный зверь исчез, а с ним и часть негатива девушки. Она больше не могла спорить и оправдываться перед Гаем, ей все-таки стоило принять полученную информацию, и уж как она использует её, определит дальнейшую судьбу. Чувство пустоты заполняло все внутренности, в груди находился горячий, шершавый клубок, похожий на сердце, апатия и шипящая агрессия пульсировали по венам и нервам. Кто знает, что бы сделала Кендалл отпусти он её в таком состоянии, но Макнейр явно решил использовать все приемы кнута, ударив её по лицу. Голова дернулась в сторону, а щека запылала, однако девушка этого не чувствовала. Слезы еле держались на ресницах, неожиданность пощёчины словно встряхнула её. Получить последнее оскорбление от профессора было столь унизительно, что ей захотелось несуществовать. Он уничтожил все её цели, сделал из друзей врагов, сжег за неё все мосты, но и сам решил пройтись по трупу.  Когда он схватил её за плечи, Шейн решила, что её сейчас действительно убьют. Палочка у неё вывалилась из рук довольно давно, так что все, что она могла сделать – упереться ладонями в грудь своего предполагаемого убийцы.
-Я не хочу драться с тобой. Я. Не. Хочу. Драться. С. Тобой.
Словно эхо в голове эта фраза билась о стенки черепной коробки. Таким мягким и неподдельным, она никогда не знала этого мужчину. Даже не смогла бы представить.
- Только не с тобой...
Словно для закрепления ошеломляющего эффекта, он повторил её. От теплого дыхания на шее, Кендалл зажмурила глаза. – Нет, нет, это обман, снова его шуточки. – Она сильнее уперлась ему в грудь, отодвигаясь, чувствуя как ноги сами собой подкашиваются, а между губ проскользнул еле слышный двусмысленный вдох. Нежность, пусть и напористая, исходящая от молодого человека была настолько конфликтующей с реальностью, что все естество разом потянулось к нему. Пальцы уже успели расстегнуть жилетку и сейчас сминали рубашку, прощупывая теплоту костей.  – Нет, погоди.. – Она впервые к нему обратилась на ты. – Что ты делаешь? – Словно ужаснувшись своей слабости и боясь ошибиться ещё раз, Шейн попыталась вырваться из рук мужчины, настороженно вглядываясь в его глаза. Зря она это сделала. Растрепанный вид мужчины манил потерять голову окончательно, отдаться ему, забыв остальной мир. Может это именно то, что нужно? Ради себя, наконец-то. Без оглядки, без страха, без утайки,  для удовольствия и с тем, кто постоянно пробуждает пикантные мысли в голове. Макнейр должен это узнать последним, но один его вид заполнял голову Шейн мыслями о сексе. – Очередной твой трюк, чтобы посмеяться? – Ну может это все таки неплохой вариант получить желаемое, и расслабиться? Только вот Шейн было не все равно, что о ней думает Гай. Почему-то не все равно.

Shane Kendall

-Нет, не похоже..  – Голос девушки чуть заметно дрогнул, то ли от напряжения, то ли от страха,  ведь не каждый день увидишь метку Пожирателя Смерти. Особенно шокирующе её было видеть на руке своего любовника спустя неполный год отношений. И в этом был некий парадокс, ведь их связь  завязалась именно из-за того, что она желала видеть эту печать верности Лорду, а сейчас испугалась её. Сбившаяся с пути овечка пришла к своей цели и поняла, насколько глупа. А, в самом деле, обманывает ли её «серый волк» или он приводит в действие план, к которому она не имеет отношения? Макнейра бывает сложно понять из-за постоянных двойных толкований его слов и действий, и все равно, окажется, что в загашнике у него припасена ещё парочка идей. Вспомнив их встречи и разговоры, Шейн хватило секунды, чтобы понять – Гай ей никогда не врал, просто действовал согласно только ему известному сценарию. – Я верю вам, профессор. – Действительно, происходящее за дверью этой комнаты не имело значения. Все, что было важно, находилось здесь и этим важно были мы сами. Коснувшись его губ, Шейн почувствовала неожиданную теплоту, от которой ей не хотелось убегать. Может быть, это было не самым правильным решением в её жизни, но отталкивать Гая означало предать собственные решения. Девушка сняла с себя форменную рубашку  и обвила руки вокруг шеи мужчины, прижимаясь всем телом. – Вы никогда не считались с мнением окружающих, верно? – Кто бы знал, чем они собираются заняться, в то время когда за стенами идет битва! Дыхание Макнейра, расправляющего его легкие, передавалось и ей, заставляя подняться волну желания, а запах кожи пробуждал сексуальное влечение. Смятая одежда под пальцами уже становилась преградой, поэтому резковатыми движениями, с долей нетерпения, девушка начала избавлять от неё своего учителя. Когда они занимались этим  в первый раз, Кендалл не осознавала насколько может быть волнительным момент раздевания, как будто нечто ценное избавляешь от шелухи. В последующие их встречи доля прагматизма была столь велика, что на этот процесс не обращали внимание. Но сейчас совсем другое дело, сейчас словно в первый раз, без виски, на обдуманных эмоциях, так же жарко поцелуи пьянят голову, а нижнее белье становится мокрым. Любопытные ладони скользили по плечам и спине мужчины, касаясь чувствительных мест, словно змейки на нагретом солнцем лугу.   – Нам нужна поверхность, профессор. – Чуть вредно сощурившись, молвила студентка, оторвавшись от рисования влажных узоров на теле упомянутого учителя. – И я не хочу, чтобы вы меня трахнули среди горы мусора. – Сообщив сию новость шепотом на ухо мужчине, Шейн подалась назад, напустив на себя нарочитую холодность. После их драки с драконами, эта часть комнаты оказалась в жутком беспорядке, поэтому лучше было переместиться в другую часть, куда и направилась Кендалл, увлекая преподавателя за собой.

Shane Kendall

Сизый дым уходил в потолок, немного робко и застенчиво. Сам процесс курения не особо привлекал Шейн, но почему-то со стороны ей казалось, что она выглядит очень искушено, когда с сигаретой в руках.
.. невозможно открыть глаза, чтобы не захлебнуться от количества касаний. Она тонула и задыхалась от нехватки кислорода, а кожа горела и плавилась под руками мужчины. Её мимолетная попытка выскочить из этой сладостной комы, и почувствовать хоть немного прохлады прошла безуспешно. Куда там! Её накрыл такой порыв огня, что внутри сдавило легкие, и каждое движение выбивало томные стоны..
Вообще сигареты отлично справляются с неловким молчанием. Должен ли кто-то вообще что-то говорить? Нет, но в кровати не принято просто смотреть в потолок. С сигаретой ты обретаешь загадочный и порочный вид, что на руку.
.. и не было никаких я, ты, он, она.  Были мы, как единое целое, как две идеально подходящие фигуры, и пусть на коленях у меня потом будут синяки, мне приятно, что ты получил удовольствие. В этот момент я видела тебя слабым и уязвимым, без опасной маски сарказма и цинизма. И мне так это понравилось, что  пришлось закусить губу, чтобы почувствовать боль и убедиться, что еще жива. Ты знаешь, насколько ты можешь впечатлять людей? Можно я возьму твою ладонь и сама направлю вверх по внутренней стороне бедра?..
Сигаретный смог так же скрашивал этическую не совершенность людей. Можно сделать вид, что не подозреваешь о криках боли и смертельной агонии знакомых – ты ведь куришь, ты занят!
Между их телами сегодня была особая откровенность, причиняющая мелкие, но кровоточащие ранки в душе. Они знали друг друга, но никогда не пытались заглянуть глубже, чем мысли на поверхности. Война, стресс и инстинкт выживания/самоубийства, нужное подчеркнуть, загнал их в эти четыре стены, чтобы что?  Чтобы помочь друг другу не удовлетворить желание, а чтобы найти спасение. Make love, not war.
- А что дальше? Мы встанем и пойдем туда, как будто … -  как будто ничего не было? А что-то было?  - В этой комнате нет никого кроме нас.  – Потому что никто не боится настолько, чтобы предать друзей. А у вас их просто нет. Некого предавать.